Порядочная женщина  - Тереза Энн Фаулер

Альва ничего не добьется, если станет упрекать Уильяма в том, что он так надолго оставил детей (не говоря о жене) и им пришлось искать общества другого безусого мужчины. Муж просто вернется домой, и они заживут прежней жизнью. Возможно, тогда Оливер снова отпустит усы. Проблемы страны Альва тоже решить не в силах. А потому она будет пить свой джулеп и наслаждаться свежим бризом.

Солнце уже начало клониться к горизонту. Дом отбрасывал на лужайку широкую тень. За лужайкой вздымались и снова опускались волны океана. Со стороны дома послышались голоса. Альва велела лакею сообщить мистеру Вандербильту, где он сможет ее найти – по всей видимости, ее просьба была выполнена.

Она услышала, как Уильям подошел, однако не обернулась к нему, только сказала:

– С возвращением.

Супруг приблизился, встряхнул перед ее лицом «Таун Топикс» и указал на обведенный текст.

– Объясните мне, что это значит.

Это была та самая статейка Манна.

– Вопрос уже закрыт, – ответила Альва, отодвинув газету в сторону. – Как ваше путешествие? «Вэлиант» оказалась более надежной, чем ее предшественница? Вы отлично выглядите.

Уильям стал еще красивее, чем прежде. С возрастом в его лице появилась характерность, которой не хватало в юности.

«Кто-нибудь должен укутать его в мантию из горностая и короновать», – подумалось ей.

– Депью говорит, что ходят слухи.

– Вас очень долго не было. Конечно, люди начали об этом судачить. Такое случается, если супруг влиятельной дамы постоянно пропадает за границей.

– Зато некоторые в это время занимаются явно не разговорами.

– Прекратите драматизировать. В любом случае Оливер на вас ни капли не похож.

– Вы хотите сказать, что он не выезжает с вами «периодически»?

– Вернее будет сказать – он выезжал с нами «неоднократно», – поправила она, доливая в бокал напиток. – Не угоститесь?

– Но вы же моя жена. Я этого не потерплю!

– Вы сами попросили его подменить себя. Он так и сделал. Как друг.

Уильям опустился в соседнее кресло.

– Вы хотите сказать, что не влюблены в него? Между вами ничего не происходит?

Он ревновал ее! Потрясающе.

– О господи, Уильям! Между мной и Оливером не происходит совершенно ничего. Он приятный собеседник, каким и всегда являлся. – Альва постучала пальцем по газете: – Я предупредила полковника Манна, что, если он не прекратит печатать подобный нонсенс, вы засудите его за клевету.

Уильям потянулся за ее бокалом и осушил его одним глотком, налил еще и тоже выпил залпом.

– Ну хорошо, – произнес он с тяжелым вздохом, вернул бокал и уперся ладонями в бедра. – Прекрасно. Я должен был понять, что вы не…

– Да, вы должны были понять, – проговорила Альва мягко.

Напиток помогал ей не отклоняться от намеченного курса.

– Прошу прощения. Все эти годы вы давали мне только поводы для гордости.

– Не могу не согласиться с вами.

– И мне очень приятно, что Белмонт остается моим верным другом.

– Это весьма разумно с вашей стороны.

Несколько минут они сидели молча, слушая шелест прибоя. Альва прервала молчание:

– Расскажите мне о яхте. Она стоила потраченных на нее времени и усилий?

Уильям улыбнулся:

– Она просто бесподобна. Нет ничего лучше, чем начинать что-нибудь с нуля, правда?

– Очень жаль, что нельзя с такой же легкостью спасти то, что тонет или уже затонуло. Пока вас не было, положение дел в Новом Свете стало весьма удручающим.

– Тогда позвольте мне на время увезти вас отсюда – отправимся в путешествие первым классом в какое-нибудь новое невероятное место. Детям будет полезно, расширит их кругозор. Я знаком с виконтом Лансдауном в Калькутте. Уверен, он и его жена будут рады нас принять. Я напишу ему сегодня же, и начнем готовиться к путешествию!

– В Индию?

– Он – губернатор колонии. Они живут во дворце – проблем не возникнет. Начнем с Северной Африки, пересечем Средиземное море, потом через Суэцкий канал выйдем в Красное море и, наконец, в Аравийское. Я распоряжусь, чтобы «Вэлиант» подготовили к переходу, составим расписание и уже в ноябре – декабре сможем отправиться, как раз когда там наступит благоприятная погода.

– Уильям, вы только что вернулись домой.

– Ну и что. – Муж только махнул рукой. – Вы заслужили это путешествие. В его завершение можем заглянуть в Европу, провести следующее лето в Париже – вы же любите Париж. Альва, вам это тоже пойдет на пользу. Нам обоим.

– Нам обоим?

– Нам с вами следует узнать друг друга заново. Мы ведь уже не дети, которыми были двадцать лет назад. Подумайте только – нашу собственную дочь уже пора выводить в свет. – Уильям пододвинулся к Альве и взял за руку: – Начнем все с чистого листа?

– Уильям…

– Мне сорок три года.

– И что же?

– Ну… – Он смотрел на их руки. – Не знаю. Мне чего-то не хватает.

Альва немного подумала над его словами и ответила:

– Хорошо.

Уильям взглянул ей в глаза.

– Правда? Вы хотите отправиться в путешествие?

– Да, хочу. Начать с чистого листа.

Она сможет забыть о рутине, об обществе, о несочетаемости дружбы с Оливером и брака с Уильямом, ибо, хотя физически она оставалась верной мужу, духовно она этим похвастаться не могла. То, что она чувствовала, – дурно, и она станет гораздо счастливее, если избавится от этих чувств.

Идея мужа настолько ей понравилась, что ей и в голову не пришло поинтересоваться мотивами Уильяма. Или подумать о том, как эгоистично он вел себя все эти месяцы. Альва лишь надеялась, что, отправившись за границу с новой, более преданной и еще более привлекательной версией супруга, она сможет почувствовать к нему симпатию и, что еще лучше, навсегда забыть об Оливере.

Октябрьским утром, когда должен был начаться кругосветный круиз Уильяма К. Вандербильта и его семейства, Консуэло и Гарольд угрюмо поднимались вслед за отцом по трапу – ни дать ни взять парочка заключенных. Они завидовали Вилли, который учился в школе Святого Марка в Массачусетсе и тем самым избежал путешествия. А у них впереди – девять месяцев «расширения кругозора» на яхте вдали от друзей, от «Часов Досуга», где они привыкли проводить последние теплые деньки осени, от учебы в городе. Вместо этого они повидают Египет и Индию. А также спасутся от кипящего котла, полного безработных мужчин, голодных женщин и детей, бедняков, что сидят на ступеньках своих домов в ожидании подачки. Вся жизнь их перевернется с ног на голову, хотя сейчас они этого не подозревают.